Jabberwocky

JABBERWOCKY

   'Twas brillig, and the slithy toves
   Did gyre and gimble in the wabe:
   All mimsy were the borogoves,
   And the mome raths outgrabe.

   Beware the Jabberwock, my son!
   The jaws that bite, the claws that catch!
   Beware the Jubjub bird, and shun
   The frumious Bandersnatch!

   He took his vorpal sword in hand:
   Long time the manxome foe he sought -
   So rested he by the Tumturn tree,
   And stood awhile in thought.

   And, as in uffish thought he stood;
   The Jabberwock, with eyes of flame,
   Came whiffling through the tulgey wood,
   And burbled as it came!

   One, two! One, two! And through and through
   The vorpal blade went snicker-snackl
   He left it dead, and with its head
   He went galumphing back.

   And hast thou slain the Jabberwock?
   Come to my arms, my beamish boy!
   O frabjous day! Callooh! Callay!
   He chortled in his joy.

   'Twas brillig, and the slithy toves
   Did gyre and gimble in the wabe:
   All mimsy were the borogoves,
   And the mome raths outgrabe.

Первая строфа этого стихотворения появилась впервые в журнале "Миш-Мэш"
("Misch-Masch"), последнем из домашних  "публикаций",  которые  Кэрролл  в
юности  сочинял,   собственноручно   переписывал   и   иллюстрировал   для
развлечения своих братьев и сестер. В номере, помеченном 1855 г. (Кэрроллу
тогда было двадцать три года),  этот  "любопытный  отрывок"  появился  под
названием: "Англосаксонский стих" [...В заключение Кэрролл писал:]  "Смысл
этого фрагмента древней Поэзии темен; и все же он глубоко трогает сердце".

Мало  кто  станет  оспаривать  тот  факт,  что  "Jabberwocky"  является
величайшим стихотворным нонсенсом на английском языке. Он был  так  хорошо
знаком английским школьникам XIX в.; что пять из его "бессмысленных"  слов
фигурируют в непринужденном разговоре мальчиков в "Столки и Кь"  Киплинга.
Сама Алиса весьма точно  определяет  секрет  очарования  этих  строк:  они
"наводят на всякие мысли, хоть и неясно - на какие". Странные слова в этом
стихотворении не имеют точного смысла, однако они будят  в  душе  читателя
тончайшие отзвуки. С тех пор были и  другие  попытки  создать  более
серьезные  образцы  этой  поэзии  (стихотворения  дадаистов,   итальянских
футуристов и Гертруды Стайн, например) - однако,  когда  к  ней  относятся
слишком серьезно, результаты кажутся скучными.  Я  не  встречал  человека,
который помнил бы хоть что-нибудь из поэтических опытов Стайн, но  я  знаю
множество любителей Кэрролла, которые обнаружили, что помнят "Jabberwocky"
слово в слово, хоть никогда не делали  сознательной  попытки  выучить  его
наизусть. Огден Нэш написал прекрасное стихотворение-нонсенс "Геддондилло", но  даже  в  нем  он  слишком  старается  достигнуть  определенного
эффекта.   "Jabberwucky"   же   обладает   непринужденной   звучностью   и
совершенством, не имеющим себе равных.

"Jabberwocky" был любимым произведением  английского  астронома  Артура
Стэнли Эддингтона, которое он не раз упоминал  в  своих  трудах.  В  книге
"Новые пути в науке" (Arthur Stanley Eddington. New Pathways  in  Science)
он сравнивал формальную структуру  стихотворения  с  областью  современной
математики, известной как теория групп. В "Природе физического мира"  (The
Nature of the Phisical  World)  он  замечает,  что  описание  элементарной
частицы, которое дает физик, есть на деле  нечто  подобное  "Jabberwocky";
слова связываются с "чем-то  неизвестным",  действующим  "неизвестным  нам
образом". Поскольку указанное описание содержит числа, физика  оказывается
в состоянии внести некоторый порядок в явление и сделать относительно него
успешные предсказания. Эддингтон пишет:

"Наблюдая восемь электронов в одном атоме и семь электронов  в  другом,
мы начинаем постигать разницу между кислородом и азотом.  Восемь  "хливких
шорьков" "пыряются" в кислородной "паве" и семь - в азотной.  Если  ввести
несколько чисел,  то  даже  "Jabberwocky"  станет  научным.  Теперь  можно
отважиться и на предсказание: если  один  из  "шорьков"  сбежит,  кислород
замаскируется под азот. В звездах и туманностях мы, действительно, находим
таких волков в овечьих шкурах, которые  иначе  могли  бы  привести  нас  в
замешательство.  Если  перевести   основные   понятия   физики   на   язык
"Jabberwocky", сохранив все числа - все метрические  атрибуты,  ничего  не
изменится;   это   было   бы    неплохим    напоминанием    принципиальной
непознаваемости природы основных объектов".

"Jabberwocky" умело переводили  на  несколько  языков.  Существуют  два
латинских перевода;  один  сделан  в  1881  г.  Огастесом  М.Ванситтартом,
профессором Тринити Колледжа в Кембридже, и был издан отдельной  книжечкой
Оксфордским  университетским  издательством  в  том  же  году  (см.  с.144
биографии Коллингвуда); второй - дядюшкой Кэрролла  Хэссердом  X.Доджсоном
(см. Lewis Carroll Picture Book,  p.364)  "Габбербокхус  Пресс",  странное
наименование, принятое одним лондонским издательством, идет от  латинского
имени "Jabberwocky", придуманного дядюшкой Хэссердом.

Приводимый ниже французский перевод Фрэнка Л.Уоррииа  (F.L.Warrin)  был
впервые опубликован в журнале "Нью-Йоркер" в январе 1931 г. ("New Yorker",
January 10, 1931). (Цит. по книге миссис Леннон, где он был перепечатан).

   LE JASEROQUE

   II brilgue: les toves lubricilleux
   Se gyrent en vrillant dnns le guave,
   Enmimes sont les gougebosqueux,
   Et le momerade horsgrave.

   Garde-toi du Jaseroque, mon filsl
   La gueule qui mord; la griffe qui prend!
   Garde-toi de l'oiseau Jube, evite
   Le frumieux Band-a prend.

   Son glaive vorpal en main il va-
   T-a la recherche du fauve manscant;
   Puis arrive a l'abre Те-Те,
   II у reste, reflechissant.

   Pendant qu'il pense, tout uffuse
   Le Jaseroque, a l'oeil flambant,
   Vient siblant par le bois tullegeais,
   Et burbule en venant.

   Un deux, un deux, par le milieu,
   Le glaive vorpal fait pat-a-pan!
   La bete defaite, avec sa tete,
   II rentre gallomphant.

   As-tu tue le Jaseroque?
   Viens a mon coeur, fils rayonnais!
   O jour frabbejeais! Calleau! Callai!
   II cortule dans sa joie.

   Il brilgue: les toves lubricilleux
   Se gyrent en vrillant dans le guave,
   Eninimes sont les gougebos(|iieux,
   Et le momerade horsgrave.

Превосходный перевод на немецкий  язык  был  сделан  Робертом  Скоттом,
видным  специалистом  по  греческому  языку,  сотрудничавшим  с   ректором
Лидделлом (отцом Алисы) в работе  над  греческим  словарем.  Впервые  этот
перевод  появился  в   статье   "Подлинное   происхождение   "Jabberwocky"
("Macmillan Magazine", February 1872). Скрывшись  под  псевдонимом  Томаса
Чэттертона. Скотт сообщал,  что  присутствовал  однажды  на  спиритическом
сеансе, где дух некоего Германа фон Швинделя tSchwindel - (нем.) -  обман]
утверждал,  что  стихотворение  Кэрролла  есть  просто  перевод  старинной
немецкой баллады:

   DER JAMMERWOCH

   Es brillig war. Die schlichte Toven
   Wirrten und wimmelten in Waben:
   L'nd aller-mumsige Burggoven
   Die mohmen Rath' ausgraben.

   Bewahre doch vor Jammerwochi
   Die Zahne knirshen, Krallen kratzen!
   Bewahr' vor Jubjub-Vogel, vor
   Frumiosen BanderschnatzchenI
   Er griff sein vorpals Schwertchen zu,
   Er suchte lang das manchsam' Ding;
   Dann, stehend unten Tumtum Baum,
   Er an-zu-denken-fing.

   Als stand er tief in Andacht auf,
   Des Jammerwochen's Augen-feuer
   Durch tulgen Wald mit wiffek kam
   Ein burbeind ungeheueri

   Eins, Zwei! Eins, Zwei!
   Und durch und durch
   Sein vorpals Schwert
   zerschnifer-schnuck,
   Da blieb es todt! Er, Kopf in Hand,
   Gelaumfig zog zuruck.

   Und schlugst Du ja den Jammerwoch?
   Umarme mich, mien Bohm'sches Kind!
   O Freuden-Tag! O Halloo-Schlag!
   Er chortelt froh-gesinnt.

   Es brillig war, etc.

"Jabberwocky" много раз пытались  пародировать.  В  антологию  нонсенса
Кэролин Уэллс (Such Nohsence. Compiled by Carolyn  Wells,  1918)  включены
три из наиболее удачных пародий  [...],  но  я  склонен  разделить  мнение
Честертона относительно того,  что  всякие  попытки  такого  рода  создать
юмористические подражания юмористическим произведениям обречены на провал.

В одном из лучших рассказов Льюиса Пэджетта - под этим именем выступали
покойный Генри Каттнер и его жена Кэтрин Л.Мур -  (L.Padgett.  Mimsy  were
the Borogoves) слова из  "Jabberwocky"  рассматриваются  как  знаки  языка
будущего.  Правильно  понятые,  они  раскрывают  технику  проникновения  в
четырехмерный континуум  пространства-времени.  Та  же  мысль  превосходно
используется в очень смешном детективном романе Фредерика Брауна  (Fredric
Brown. Night of the  Jabberwock).  Рассказчик  -  восторженный  почитатель
Кэрролла. От  Иегуди  Смита,  который,  судя  по  всему,  является  членом
общества поклонников Кэрролла "Светозарные мечи", он  узнает,  что  сказки
Кэрролла - вовсе не сказки, а  правдивое  повествование  о  действительной
жизни  в  другом  измерении.  Ключи   к   сказкам   остроумно   скрыты   в
математических трактатах Кэрролла, особенно в Curiosa Mathematica, и в его
стихотворениях, которые на деле являются акростихами  более  замысловатого
толка. Почитатели Кэрролла не должны пройти мимо "Ночи Бармаглота",  этого
необычного произведения, тесно связанного с "Алисой".