Сильвия и Бруно

После выхода поэмы "Охота на Снарка" (1876) Льюис Кэрролл стихов почти не сочинял. Он издал сборник загадок и игр "Словесные звенья" (1878), двухтомный математический труд "Евклид и его современные соперники" (1879, 1881), сборники "Дублеты, словесная загадка" (1879), "Стихи? Смысл?" (1883), "История с узелками" (1885), "Логическая игра" (1887), первую часть"Математических курьезов" (1888), вторая часть вышла в 1893 г. И еще писал двухтомный роман - "Сильви и Бруно" (1889) и "Заключение "Сильви и Бруно"(1893) - фантастический эпос объемом почти в тысячу страниц и с "моралью" в христианско-евангелическом духе. По определению одного из биографов писателя, "Сильви и Бруно" - это эпос ужасающий, с раздражающе сюсюкающим главным героем, шепелявым сказочным мальчиком Бруно {Падни Дж. Указ. соч. -С. 32., 35.}.

Кэрролл подошел к написанию романа вполне научно, хотя некоторые его фантастические эпизоды он рассказывал под видом сказок детям лорда Солсбери во время своих нескольких визитов в дом маркиза - вначале канцлера Оксфордского университета, а затем премьер-министра Англии (Роберт Артур Толбот Гэскойн Сесиль, третий маркиз Солсбери, 1830-1903).

Научный подход Кэрролла к написанию последнего романа выразился в том, что он разработал собственную теорию человеческого сознания и построил на этой теории свой роман. Кэрролл предположил, что у человека есть три степени физического состояния: "а) обычное состояние, когда присутствие фей не осознается; б) состояние "жути", когда, осознавая все происходящее, человек одновременно осознает присутствие фей; в) состояние своего рода транса, когда человек, вернее, его нематериальная сущность, не осознавая окружающего и будучи погружена в сон, перемещается в действительном мире или в Волшебной стране и осознает присутствие фей" {Цит. по: Падни Дж, Указ. соч. - С.128.}.

Между тем, несмотря на научный подход писателя, несмотря на великолепные иллюстрации известного английского карикатуриста Гарри Фернисса(1854-1925), ни один из двух томов "Сильви и Бруно" успеха не имел. Роман, по словам Джона Падни, остался мертворожденным, хотя Кэрролл вложил в него"столько сокровенного, столько надежд" {Там же. - С. 129.}. Когда писатель понял, что роман не раскупается, он сообщил своему издателю: "Не надо больше никакой рекламы, это выброшенные деньги" { Там же.}. Впрочем, "Сильви и Бруно" - типичный викторианский назидательный роман и именно в таком ключе его и анализируют современные кэрролловеды {См., например; Miller Ed. Op.cit. Р. 55-64.}.

Однако роман "Сильви и Бруно" отнюдь не забыт. А прославила его проходящая сквозь все повествование "Песня Безумного Садовника", стихотворение, которое вот уже около ста лет входит во все антологии английской детской поэзии.

"Песня Безумного Садовника" - стихотворение-нонсенс в его чистом виде, ибо Кэрролл объединяет в нем вещи абсолютно несоединимых. Достаточно привести хотя бы первую строфу "Песни" чтобы в этом убедиться (в подстрочном переводе):

Он подумал, что видит Слона,
Который играет на дудочке:
Он взглянул снова и обнаружил, что это
Письмо от его жены.
"Наконец-то я осознал, - сказал он,-
Что такое горечь жизни!"

{В переводе Д.Г.Орловской:
Ему казалось - на трубе
Увидел он Слона.
Он посмотрел - то был Чепец,
Что вышила жена.
И он сказал: "Я в первый раз
Узнал, как жизнь сложна".}
 
Кэрролл соединяет воедино в "Песне Безумного Садовника" не только Слона, дудочку и письмо от жены. В последующих строфах объединены "Буйвол, каминная полка и племянница зятя", "Гремучая змея, греческий язык и середина будущей недели", "Четверка лошадей, кровать и медведь без головы", "Альбатрос, лампа и почтовая марка ценой в один пенс" и т.д.

"Песня Безумного Садовника" написана е традициях английской детской литературы, которая, как сказал русский поэт-обэриут А.Введенский своим следователям, "превыше всего ставит выдумку, фантазию, способную поразить ребенка" {Разгром ОБЭРИУ: материалы следственного дела // Октябрь. - М., 1992. э 11 - С. 184.}. Поэтическая заумь в английских "стишках из детской"едва ли не обязательный элемент, а происхождение их уходит в глубь времен. Здесь и муравей, который проглотил кита, здесь и старушка, которая со своими детьми живет в башмаке, здесь и корова, перепрыгнувшая через луну, здесь и парикмахер, который бреет поросенка, и т.д., и т.п. Так что эксцентриада кэрролловской "Песни Безумного Садовника" вполне вписывается в традицию, хотя и звучит, словно фуга на тему безумия, проходя через весь роман. Как сказал М.Гарднер, восхищаясь талантом ее сочинителя: "Это Кэрролл во всем блеске своего дарования" {Гарднер М. Указ. соч. С. 256.}.

В статье "Все было подвластно ему", посвященной Лермонтову, Анна Ахматова рассказывает, как поэт подражал и Пушкину, и Байрону, и вдруг начал писать нечто такое, "где он никому не подражал, зато всем уже целый век хочется подражать ему" {Ахматова А. Тайны ремесла. - М., 1986. -.С.81.}.Ахматова считает, что одно только стихотворение Лермонтова "Есть речи -значенье темно иль ничтожно..." давало бы право назвать его великим поэтом, даже если бы он больше ничего и не написал. Аналогична ситуация и с Льюисом Кэрроллом: если бы он написал только "Песню Безумного Садовника", он мог бы считаться знаменитым английским поэтом.

Закончим работу словами английского ученого Р.Б.Брейзуэйта, сказанными в год столетнего юбилея со дня рождения Льюиса Кэрролла: "Льюис Кэрролл пахал глубже, чем он сам это понимал. Его ум был пронизан восхитительной логикой, которую он сам не мог ни полностью осознать, ни подвергнуть ясной критике. И именно эта подсознательная логика, на мой взгляд, является основной причиной высшего совершенства уникальных произведений гения - двух книг об Алисе, того, что есть блистательного в двух томах "Сильви и Бруно", в поэмах. Почти все шутки Кэрролла созданы в духе чистой или прикладной логики. И это одна из причин, почему его книги так нравятся детям" {Цит. по:Carroll L. Simbolic logic. - N.Y., 1977. - P.33.}.