- Все здесь только и говорят, что "пошли!" - подумала Алиса, покорно плетясь за Грифоном. - Никогда в жизни еще мною так не помыкали!
Пройдя совсем немного, они увидели вдалеке Черепаху Квази; он лежал на скалистом уступе и вздыхал с такой тоской, словно сердце у него разрывалось. Алиса от души пожалела его.
- Почему он так грустит? - спросила она Грифона.
И он ответил ей почти теми же словами:
- Все это выдумки. Грустит! Скажешь тоже! Не о чем ему грустить. Ладно, пошли!
И они подошли к Черепахе Квази. Тот взглянул на них большими, полными слез глазами, но ничего не сказал.
- Эта барышня, - начал Грифон, - хочет послушать твою историю. Вынь да положь ей эту историю! Вот оно что!
- Что ж, я расскажу, - проговорил Квази глухим голосом. - Садитесь и не открывайте рта, пока я не кончу.
Грифон и Алиса уселись. Наступило молчание.
- Не знаю, как это он собирается кончать, если никак не может начать, - подумала про себя Алиса. Но делать было нечего - она терпеливо ждала.
- Однажды, - произнес наконец Черепаха Квази с глубоким вздохом, - я был настоящей Черепахой.
И снова воцарилось молчание. Только Грифон изредка откашливался, да неумолчно всхлипывал Квази. Алиса совсем уже собралась подняться и сказать: "Благодарю вас, сэр, за очень увлекательный рассказ". Но потом решила еще подождать.
Наконец Черепаха Квази немного успокоился и, тяжело вздыхая, заговорил.
- Когда мы были маленькие, мы ходили в школу на дне моря. Учителем у нас был старик-Черепаха. Мы звали его Спрутиком.
- Зачем же вы звали его Спрутиком, - спросила Алиса, - если на самом деле он был Черепахой.
- Мы его звали Спрутиком, потому что он всегда ходил с прутиком, - ответил сердито Черепаха Квази. - Ты не очень-то догадлива!
- Стыдилась бы о таких простых вещах спрашивать, - подхватил Грифон.
Оба они замолчали и уставились на бедную Алису. Она готова была провалиться сквозь землю. Наконец Грифон повернулся к Черепахе Квази и сказал:
- Давай, старина, поторапливайся! Нельзя же весь день здесь сидеть...
Знаете ли Вы // 11.11.2024
Кэролл никогда не скрывал своей привязанности к детям – напротив, он был предельно откровенен. Дети вырастали – и уходила привязанность. “Я думаю, наверное, в девяти случаях из десяти моя дружба с детьми терпела крушение в тот решающий момент, “когда ручеёк вливается в реку”, и мой недавно такой близкий друг превращался в ничем не примечательного знакомого, с которым не было никакого желания увидеться вновь”. Так произошло и с Алисой Лидделл: его нежное чувство к ней круто пошло на убыль после публикации книги и совершенно иссякло, когда она вышла замуж.
ПОЛЕЗНО
